Джонни Оклахома, или Магия массового поражения - Страница 14

Тарбаган любил использовать в речи непонятные слова из умных книг, и часто наслаждался произведённым эффектом.

— А господин председатель магистрата понимает, что его предложение бросает тень на репутацию вольного города? — вкрадчиво произнёс закутавшийся в норвайские меха Фердинанд Нуэво, владелец рыбокоптилен и ловов практически всего графства. — За вольности уже заплачено, так что я не вижу причин, заставляющихся нас раскошелиться ещё раз.

— Вы против, господин Нуэво? — в голосе Микаэля, прошедшего тяжёлый путь от мальчика на побегушках до владельца половины харчевен и трактиров Окленда, лязгнул металл.

— Да, я против! — рыбопромышленник стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — Мы не обязаны платить, и в своём последнем письме герцог Ланца лично обещал, что… ой…

— А подробности, господин Нуэво? — глава гильдии хлебопёков, сидевший справа от Фердинанда, как‑то нехорошо оживился. — Переписка с самим сэром Джеронимо, это не баран чихнул!

А Микаэля Тарбагана оговорка рыбопромышленника заставила задуматься. Ублюдочный герцог уже вербует сторонников в вольном городе? Ищет наивных идиотов, обещая им золотые горы?

Небесные Боги, ну почему вы позволяете дуракам жить? Неужели им не понятно, что заполучив графство Оклендхайм в полное пользование, сэр Джеронимо тут же объявит вольности всех шести городов несостоятельными! Лысый хорёк не допустит, чтобы в разросшемся герцогстве остался хоть какой‑то независимый от него островок. И никогда не откажется от взимания налогов, причём недоимки за прошедшие пятьдесят лет тоже будут учтены и взысканы.

— Джейсон, друг мой, не соблаговолите ли вы…

— Конечно же, господин председатель магистрата! — улыбнулся главный булочник, и, не меняя выражения лица, воткнул Фердинанду Нуэво в печень трёхгранный стилет. — Как скажете, Микаэль!

— Спасибо, мой добрый друг, — поблагодарил Тарбаган. — Эй, кто‑нибудь, выкиньте отсюда падаль!

Остолбеневшие участники совета полными ужаса взглядами проследили, как слуги с рожами прирождённых разбойников уносят труп. Председатель поспешил разрядить обстановку:

— Не беспокойтесь, господа, состояние и имущество предателя будет поделено между членами магистрата поровну.

Дружный вздох облегчения и возвращающийся на внезапно побледневшие лица румянец. Громкие голоса:

— Мудрые слова, господин Тарбаган!

— Среди нас нет места прихлебателям герцога!

— За нашу и вашу свободу!

— Так победим!

Микаэль поднял руку, останавливая говорунов, и продолжил:

— А теперь, когда каждый из нас стал богаче на… на… — заглянул в листок бумаги на столе, — на восемнадцать марок, два злотых и одиннадцать гривенок, нужно решить вопрос, из‑за которого мы сегодня и собрались.

— Давайте и виконту выделим долю, — предложил главный булочник. — Мы не обеднеем, а ему на обучение хватит с лихвой.

— Вы меня не поняли, Джейсон, — покачал головой Тарбаган. — Выделить мы можем, да! Но я предлагаю немного иное. Жест доброй воли, так сказать. Скинуться не из внезапно образовавшейся добычи, а из личных средств, это гораздо благороднее. Вы знаете щепетильность графа Людвига в вопросах чести.

— Даю три марки, — буркнул молчаливый толстяк с распухшей из‑за больного зуба щекой. — Но нужен список с именами жертвователей.

— Зачем? — удивился Микаэль.

— Отольём бронзовую доску, на коей будет написано, что такие‑то и такие‑то господа внесли вот такую сумму на благо вольного города Окленда. Почётно, приятно, и не так обидно расставаться с деньгами. Истинную цель сборов можно не указывать.

— Но по три марки с двенадцати человек? — усомнился Джейсон.

— Давайте две, но тогда места на доске вам не хватит, — толстяк поморщился и схватился за щёку. — И не забывайте, что кроме оплаты университета, виконт должен прожить в столице четыре года. Голодранец, пусть даже самого благородного происхождения, не сможет завести полезные знакомства. Нужно объяснять уважаемым господам значение личных связей?

Микаэль Тарбаган с удовлетворением кивнул. И правда, обычного выпускника королевского университета герцог Ланца может запихнуть куда‑нибудь на границу с эльфами, где даже маги не всегда выживают, а вот представителя высшего общества… это будет выглядеть неприлично! Да сэра Джеронимо за такое свинство любовницы заплюют!

— Предлагаю сложиться по шесть марок.

Тишина, в которой чудится скрип мгновенно соображающих мозгов и звон монет. Решительный возглас толстяка с больным зубом:

— Даю восемь!

Председатель магистрата хлопнул в ладоши:

— Браво, господин Юрган, так и порешим! Двух часов на посещение банка хватит всем? — переждал гул голосов и задал ещё один вопрос. — Кто возьмёт на себя почётную обязанность по передаче денег, господа?

Господа замялись. У графа Оклендхайма тяжёлая рука, и вдруг он воспримет инициативу магистрата как обидный намёк и оскорбление? Дело тонкое и требующее обходительности.

— Опять всё самому, — притворно вздохнул Тарбаган. — Небесные Боги, опять всё самому! На что только не приходится идти ради спокойствия родного Окленда!

— Ваше имя на бронзовой доске будет стоять на первом месте, — прибегнул к лести толстяк. — Вы лучший, господин Микаэль.

— Хорошо бы, если так, — председатель взмахнул рукой. — А теперь в банк! Все в банк! Сэр Людвиг с сыном намерены прибыть в город около трёх часов пополудни.

Окленд Ивану понравился чистотой и общей опрятностью — именно так обычно и выглядит средневековый город в представлении среднестатистического писателя — фантаста. Разве что вонь из забранных решётками сточных канав мешает полностью поверить в идиллию, да десяток нищих с гниющими язвами у ворот. И ещё больше за воротами. У многих язвы сделаны на неплохом уровне и похожи на настоящие — профессионалы, мать их ети…