Джонни Оклахома, или Магия массового поражения - Страница 25

— Не в деньгах счастье.

— Ну да, ну да, — рыжая сразу повеселела, увидев человека, которому поганее, чем ей. Ладно, пусть не человека, а демона, но разве это что‑то меняет? — Мальчики, вам что на обед приготовить?

До замка маркиза де Рамбуйе добрались за неделю. Если не брать во внимание мелкое недоразумение с гномами — людоедами, то больше никаких происшествий не случилось. Не считать же за происшествие пару трактирных драк, разбитую морду чрезвычайного и полномочного посла эльфийского кагана и сожжённое дотла логово оборотней? Эльф сам виноват — подкатил с неприличными предложениями. Только не к Ирке, а к норвайскому риксу. Неизвестно, что там за обычаи в из степях, но Вова сильно обиделся, со всеми вытекающими последствиями, и стребовал за обиду десять марок. Хотел больше, но нашлось ровно столько.

Оборотни тоже первыми задрались. Ну, сожрали уведённых эльфийских лошадей… с кем не бывает, дело‑то житейское, тем более низкорослые степные уродцы всё равно не хотели признавать новых хозяев, и идти в поводу отказывались. Но на людей зачем нападать? Да — да, и эти сами виноваты.

Ладно, всё, забыли. Пора в разведку.

Шпионом выбрали Вову, так как его способности к превращениям позволяли демону незаметно осмотреть укрепления, пересчитать гарнизон, и выявить слабые места в обороне противника. Конечно же никакого подземного хода не существовало — его придумали, чтобы не расстраивать сэра Людвига.

— Лучше всего в совином обличье лететь, — советовала Ирка. — Они бесшумные, и глаза большие. Много увидеть можно.

— Среди бела дня? — засомневался Серёга. — Подозрительно.

— А летающий над замком норвайский рикс будет смотреться естественней? — парировала рыжая. — Не говорите глупостей, сэр риттер.

Бывший участковый не остался в долгу:

— Сама не говори. Как сова будет снимать на цифровик?

— Какой?

— Который ты к Ивану в сумку положила.

— Я? Ну хорошо, пусть летит с фотоаппаратом. В этом мире летучие обезьяны водятся?

— Угу, — кивнул Вова. — И феи убивающего домика. Нашли, блин, беспилотник! Так всё запомню.

Пока ему не успели возразить, демон превратился в большую серую ворону с зубастым клювом, и взмахнул крыльями:

— Поехали! То есть, кар — р–р!

Караульный, прохаживающийся по площадке воротной башни замка Рамбуйе, откровенно скучал, и кожаная фляга, припрятанная в нише как раз напротив лестницы, хоть немного помогала скрасить томительное ожидание смены. Очень удобно приложиться к горлышку, одновременно слушая. Не заскрипят ли ступеньки под сапогами старшего по караулу. Запах‑то сотник нипочём не учует, ибо от самого несёт как от винной бочки, но при виде нарушений со стороны подчинённого обязательно начнёт орать. А уж если совсем не в духе будет, то и оштрафует грошей на восемь.

— Плохо жить на свете трезвым, — пожаловался стражник севшей на парапет вороне. — Я бы даже сказал, вообще невмоготу!

— Кар — р–р, — согласилась мудрая птица.

— Вот именно. А давай за это выпьем!

До смены оставалось не так уж много времени, поэтому во фляге плескалось чуть на донышке. Ворона от предложенного угощения отказалась, выразительно помотав головой, так что пришлось стражнику допивать одному.

А потом его потянуло на разговоры о жизни, незаметно превратившиеся в жалобы на неё же. Рассказал о жене, злобной и страшной как стая голодных крокодилов, о тёще, способной отравить существование не только нынешнее, но даже посмертное. Прошёлся по начальству, не ценящему бравого воина, и не взявшему в поход за богатой добычей в замок графа Оклендхайма. Посмеялся над сослуживцами, обманутыми ушлым трактирщиком.

— Нет, ты представляешь, купили вскладчину целый бочонок вина, а там уксус! Не смешно? Ничего ты не понимаешь в шутках, глупая птица!

Видимо ворона не считала себя глупой, так как возмущённо каркнула, и мотнула головой куда‑то в сторону.

— И чего ты хочешь мне сказать?

— Кар!

Птица подмигнула левым глазом, и, как показалось, улыбнулась. Во всяком случае именно так понял стражник выражение её… морды? Лица? Да она вся целиком изображала насмешку! Щёлкнула клювом, просунула его в щель между камнями, и вытащила оттуда… Небесные Боги, так не бывает! Целая серебряная гривенка? Просто так? Ничейная?

— Цып — цып — цып… — стражник зашарил по карманам в поисках хоть чего‑нибудь, способного заинтересовать умнейшую птицу. Да что там умнейшую — блистательнейшую и красивейшую! Поющую слаще всех соловьёв на свете! — Птичка, хочешь хлебушка?

Ворона, не выпуская монетку из крепко сжатого клюва, скакнула к лестнице. Там остановилась и опять мотнула головой, указывая вниз.

— Приглашаешь? — догадался стражник. — Но мне нельзя оставлять пост! Ой, что ты творишь?!

Гривенка запрыгала по ступенькам, отзываясь болью в сердце и дрожью в руках. Разве можно так поступать с людьми?

Тем временем ворона вернулась и вытащила ещё одну монету, на этот раз блеснувшую благородной желтизной. Где они их берёт? Да за такие деньжищи можно тысячу ворон всю жизнь сыром кормить. Сыром?

— Птичка, я знаю чем тебя угостить. Только потерпи до конца смены, ладно?

— Кар?

— И выпить найдём, не сомневайся.

Глава 9

Стражник не обманул. Как только пришла смена, он бросился вниз по лестнице, подобрал не замеченную ни кем серебряную гривенку. И, предупредив строгого сотника, побежал из замка в трактир, расположенный на перекрёстке дорог с прямой видимости со стен. Так туда и заявился — горящие от радости глаза, зажатая в потном кулаке монета, и ворона на плече. А у вороны в клюве — целый злотый!