Джонни Оклахома, или Магия массового поражения - Страница 42

К оглавлению

— Я бы попросил…

— Понял, — кивнул мэтр. — Но деньги возьми.

Кошелёк тут же исчез в ящике стола.

— Феликс, ты что‑нибудь слышал о сегодняшнем происшествии?

— Так это и есть тот саамы заказ, — удивился Рибери. — Всё исполнили, как и договаривались.

— Кто договаривался?

— Как это кто? Разве не ты посоветовал его светлости графу Оклендхайму обратиться ко мне для проведения анализа крови?

Тарбаган побледнел:

— Проведения чего?

— Да это по — норвайски! Но смысл‑то понятен.

Глава магистрата несколько раз сильно ударился лбом в столешницу и завопил:

— Что ты наделал, болван!?

— Да пошёл ты в задницу, Микаэль! — мэтр раздражённо дёрнул плечом. — Разве тридцати марок за старую и вышившую из ума бабу тебе мало?

Через неделю виконт Оклендхайм всё ещё оставался холостым — потрясённые гибелью базилиссы, служители Доброй Тёщи объявили о годичном трауре, во время которого невозможны любые венчания.

— Тогда давайте привезём монашек от соседей! — предложил норвайский рикс, приглашённый на семейный совет в качестве друга жениха. — Уговорим добрым словом и пистолетом.

Сэр Людвиг не знал, что подразумевается под «пистолетом», но, судя по всему, нечто страшное. Северные варвары вообще большие затейники по части лишения жизни — один только «анализ крови» чего стоит! Нет, не нужно так поступать с кроткими служительницами Сияющей Матроны. Ладно один раз, как устрашение и назидание за коварство и златолюбие, но отправлять на небеса всех подряд?

— Увы, сэр Вован, это не поможет, — Оклендхайм — старший тяжело вздохнул. — Базилисса успела разослать письма, в коих нашего Джонни и леди Ирэну объявила чуть ли не братом и сестрой, так что любые ухищрения бессмысленны.

— Опротестуем приговор в вышестоящей инстанции, — не сдавался рикс. — Моя бабушка вообще однажды на приём к Косыгину ходила, но своего добилась.

Граф живо представил пожилую норвайку, топором прорубающуюся сквозь толпу к подножию трона Мудрейшего Косыги — бога путешественников, мореплавателей и торговцев, и уважительно кивнул:

— Ваша бабушка была отважной женщиной, сэр!

— И очень умной, — подтвердил Вова. — В столицу нужно ехать.

Ирка недоверчиво хмыкнула:

— Как ходоки к Ленину? Правду искать?

Подобно многим своим ровесникам, знавшим о разрушенной Советской Империи только со слов родителей, она не верила в верховную власть, и была твёрдо уверена, что та создана исключительно для удобства продажи нефти и газа за границу. К «белым ленточкам», правда, рыжая относилась ещё хуже, считая их то ли тупиковой веткой эволюции, то ли переходным видом от хомячка к ослу.

— Ничего вы не понимаете, леди, — отмахнулся норваец. — Дадим на лапу министру магии, и он в два счёта докажет ошибочность выводов базилиссы Фригидии. Вот же имечко, мля…

Оклендхайм — старший не согласился:

— Но сэр, наши маги не могут подтвердить или опровергнуть чьё‑либо родство.

— А за хорошие деньги? — норваец посмотрел на графа, как на несмышлёного ребёнка. — Как говорил один мой приятель, тоже рикс, между прочим: — Нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики при помощи гружёного золотом ишака!

(Прим. автора. — Кандидату наук так ошибаться непростительно, но как боксёр — тяжеловес, Вова приписывал авторство цитаты своему тренеру. Тот как раз не имел учёных степеней.)

— За хорошие? — повторил сэр Людвиг. — А вы знаете, стоит попробовать. Лишь бы чёртов герцог Ланца не помешал.

— Пусть только попробует. Вот я ему ужо!

Примерно в это же самое время в десяти днях пути от замка Оклендхайм проходило ещё одно совещание. Светлейший герцог и первый советник Его Величества собрал в своей резиденции верных ему людей, и по странному стечению обстоятельств в их число вошли все без исключения королевские министры. Впрочем, чему удивляться — посторонний человек никогда бы не смог стать министром в Груманте.

Случайный слушатель, доведись ему поприсутствовать на собрании, был бы очень удивлён произносимым здесь речам. Вопреки всеобщему мнению, на совете не планировалось убийство короля с последующим захватом власти, не делили неправедно нажитые богатства, не обсуждалось коварное нападение на сопредельные государства. Напротив, вопросы поднимались сугубо мирные и донельзя скучные.

— Так вы говорите, сэр Фердинанд, что урожай пшеницы в южных графствах ожидается на треть меньше обычного?

— Эпидемия хлебной ржавчины, — кивнул министр погоды и земледелия. — Цены на зерно уже взлетели в четыре раза, и я опасаюсь голодных бунтов к зиме. Местные бароны скупают всё, до чего дотянутся их руки, а граф Лектор смотрит на это со снисхождением.

— Я не собираюсь мешать свободной торговле, сэр! — подскочил упомянутый граф. — Моё дело следить за соблюдением законов, а не подсчитывать будущие прибыли благородных лордов. Законы нашего королевства…

— Если люди начнут дохнуть с голодухи, я тебе свод законов знаешь куда затолкаю? — взорвался министр земледелия. Родной племянник герцога мог себе позволить и более крепкие выражения. — Совсем зажрались, да? Сколько можно просить у вашего сраного университета увеличить приём на погодный факультет? Нет же, учат только лекарей для переделки коровьих задниц в женские морды! Красота спасёт мир, мать вашу?

— Позвольте, сэр! — возмутился ректор Королевского Университета. — Студенты платят за обучение немалые деньги, и вправе сами выбирать подходящий им факультет.